Память погибших защитников Отечества почтили на месте бывшего концлагеря для военнопленных
9 мая, когда Православной Церковью совершается особое поминовение погибших в годы Великой Отечественной войны, в Могилеве, около поклонного креста на месте бывшего нацистского концлагеря для военнопленных, известного как «Луполовский лагерь смерти», священник Спасо-Преображенского кафедрального собора иерей Андрей Шаварин совершил панихиду об умученных военнопленных, о защитниках и освободителях Могилева и о всех погибших за Отечество во время Великой Отечественной войны. После панихиды отец Андрей окропил святой водой места захоронений.
Молитвенно почтить память защитников Отечества пришли прихожане многих могилевских храмов и местные жители. Здесь, по различным источникам, покоится от 40 до 80 тысяч человек, причем известны имена лишь около 300 из них (описание этого концлагеря смотри ниже).
Одно из описаний Луполовского концлагеря, записанного по воспоминаниям Тимирецкого Бориса Николаевича, врача госпиталя для военнопленных на Луполовском аэродроме.
(Дело № 327 Государственного архива общественных объединений и организаций г. Могилева)
Концлагерь, города Могилёва находился на территории военного городка аэродрома в сосновой роще, между аэродромом рекой летом 1941 года немцы устроили лагерь военнопленных. В лагере содержались советские военнопленные войны оставшиеся от времени боёв за город Могилёв, Оршу, Старый Быхов, Жлобин, Чаусы, Кричев. Очевидцы описывали, что непрерывная колонна военнопленных шла во мосту через реку Днепр в течении трёх суток. Летом 41 года примерно 30.000 человек. После прибытия в лагерь военнопленных взятых в Вяземском окружение, число содержащихся в лагере достигло примерно 50000 человек. Следует отметить,в лагере до осени 42 года не было никакого учёта содержащихся военнопленных, а только поголовный счёт. Лагерь занимал большую территорию, порядка 15-20 гектаров, на которой размещались: капитальное здание городка начальствующего состава аэродрома, в виде шести трех и четырех этажных жилых дома, здания комсостава, столовой, гарнизонного дома культуры в нем разместился госпиталь, гарнизонных бань, здания школы летчиков,а также до 10 штук деревянных бараков, казарм, и одного трёх этажного жилого дома, где ранее размещалась воинская часть обслуживающая Могилёвский аэродром. Немцы организовали размещение в лагере по национальному признаку. Целью которого в дальнейшем являлось разделение друг с другом народов СССР. В лучших 4 этажных домах разместились украинцы, в трехэтажных напротив — белорусы, всё остальные занимал русский лагерь. Каждый лагерь имел внутреннюю полицию, полицейского коменданта. Несмотря на большое количество имевшихся помещений, военнопленных было так много, что все здания были набиты битком, и люди жили даже на чердаках и в подвалах, под навесами и очень часто под открытым небом. Делая описание лагеря за время его существования, необходимо прежде всего разграничить три периода:
Первый — с лета 1941 года по февраль 1942 года (лагерь в введении войск СС)
Второй — с февраля 1942 по сентябрь 1943 (лагерь ввведении обычных войск «Шталаг»
Третий-заключительный период — связан с ликвидацией лагеря на аэродроме и организацию лагеря в городе, на Бобруйском шоссе, в казармах бывшего пехотного училища, с сентября 1943 по 25 июня 1944 года назывался лагерь «Шталаг 4»
В эти три периода были смены командования, устанавливался различный режим. Первый период с лето 1941 по февраль 42 — Могилёвский лагерь военнопленных находился в ведении войск СС, это определили по фуражкам офицеров, имевших эмблему«Мертвая голова» и стрелку на петлицах. Во главе лагеря стоял военный комендант, майор называли его Граф, было десятка полтора офицеров,а также некоторое количество фенфебелей и унтер-офицеров, в этот, наиболее тяжёлой отрезок лагерной жизни,в многотысячной массе военнопленных. В первый период были наиболее многочисленные внутри лагерные полицаи украинской и белорусской диаспоры, русская имела также своего коменданта. В полицию принимали военнопленных, которые проходили и заявляли, что они обижены на Советскую власть и обещали служить немцам. Наводя порядок, при неоднократных ежедневных построений в лагере, для следования на кухню за хлебом и супом, а также для общего подсчёта, плацпарадов и казней, полицейские старались изо всех сил, имея на вооружении кнуты, ремни и хлысты избивали и правого и виноватого, стараясь непременно хлестнуть по лицу. Большинство военнопленных, в этот период, имело ужасный вид: порванные и обгорелые одежды, заросшие щетиной и покрытые вшами, с многочисленными синяками, рубцами на лице, в летнем обмундированиив зимнее время, с опущенными отворотами пилоток на уши. Вид голодных, несчастных людей, должен был служить образцом бесчисленных страданий советских людей в новой Европе. Голодные, измученные военнопленные тенями ходили по лагерю, с развивающейся дистрофией, теряя последние силы, они были безразличны к ударам плетей и кнутов, к расстрелам и казням через повешение, именно в этот период погибло до 75% всех содержащихся в лагере.
«В декабре 1941 года мне удалось попасть в лагерную ремонтную команду военнопленных, плотником. Командовал бригадой унтер-офицер, как он говорил, друг Гитлера. Первое время работал по восстановлению насосной станции на артезианской скважине, которая была взорвана. Фашист неоднократно всех нас избивал, будучи часто в пьяном виде. Трезвый он извинялся, шел на склад, где пострадавшим давал по котелку картошки. Избивая меня, он выбил мне зуб и разбил нос, какое в это время было у меня настроение можно не спрашивать. Мы завидовали собакам, которым у немцев жилось лучше, чем нам, военнопленным. Позднее этот унтер общаясь с нами, подцепил тиф, заболел и к общей радости умер. Когда эсэсовцы феврале 1942 года перебрались ближе к фронту, лагерь перешел под управление обычных военных, которые прибыли примерно в том же количестве». В начальном периоде примерно до июля 42 года в лагере действовал заведенный эсэсовцами порядок, с некоторыми послаблениями. За зиму 1941 — 42 года большинство военнопленных переболело дистрофией, дизентерией, сыпным тифом, в результате чего около 35000 человек умерло и осталась в живых около 8000 человек, из них около 6000 человек в мае 42 года вместе с офицерским составом и одним генералом были отправлены в Германию. В лагере осталось порядка двух с половиной тысяч человек военнопленных, и в дальнейшем это количество постоянно поддерживали до самого конца. В ноябре-декабре 41 года проводились публичные казни перед выстроенном на плацу военнопленными: повешение 2 человек за мародерство, расстрел 2 человек за побег, расстрел группы военнопленных за пожар в бараке, при казни роли палачей выполняли украинские полицаи.
Выявляли политработников и евреев организовывали их расстрел за чертой лагеря. В дальнейшем экзекуции и казни выполняли за чертой лагеря через городское гестапо в мае 1942 года. «По дороге из лагеря к ямам для массовых захоронений взорванных на территории лагеря, за зданием школы летчиков, прошла группа солдат и офицеров, окруживших несколько человек военнопленных, которые шли раздеты до белья и босые. До ям от насосной станции было метров 450. Пленных было 6 человек, я хорошо видел. дойдя до могилы военнопленным приказали раздеться, после чего их столкнули в яму на лежавшие в них трупы и расстреляли из автоматов».
Причиной массовой гибели военнопленных в могилевском лагере несомненно, является соответствующие директивы Верховного командования немецкой армии, приказы Гитлера об уничтожении советских людей. При желании у немцев были огромные возможности неограниченное число рабочих рук военнопленных, возможность брать для восстановления хозяйства в лагере: котлы, трубы, материалы и инструменты, из сохранившегося хозяйства. Но этого желания у немецкого командования не было. Целый год военнопленных кормили нечищеной картошкой, между тем всю зиму 41- 42 года в лагере был карантин из-за тифа и никого из лагеря на работу не выпускали, можно было заставить чистить картофель.
В лагере с ноября 1941 по февраль 42 года умерло от дистрофии, дизентерии, сыпного тифа 35000- 38000 военнопленных советских воинов. С наступлением холодов в ноябре открылась смертность 19-20 человек в день, которая непрерывно увеличивалось. В лагере в феврале 1942 года ежедневно умирало несколько сот человек иногда до 400 в день. В результате недоедания, без тёплой одежды, живя в не отапливаемых помещениях в зимнее время, не имея белья и без бани. Заросшие, в условиях непрерывных избиений полицейскими, под моральным ужасом публичных казней, питаясь буквально отбросами пищи — военнопленные быстро теряли силы и волю к жизни, превращались в доходяг и падали замертво во всех лагерных пунктах. При прохождении в колоннах на кухню за 200 г хлеба и завтраком которые состояли из чая или супа, а также за обедом, на котором получали пол литра супа, многие попадали на ходу и больше не поднимались, несмотря на палки полицейских, еле живых товарищи тащили на раздачу хлеба, чтобы получить эти 200 г, а затем их оставляли, так как сами, иной раз не могли идти. При ежедневном построение на плацу, для счёта, военнопленных строили сотнями и прогоняли парадным маршем перед офицером, который считал сотни, на плацу оставались неподвижными много людей, после прохождения колонны выходили из госпиталя санитары с носилками и подбирали умерших и укладывали в штабеля, в том числе и ещё живых к зданию госпиталя, где они замерзали. Утром к ним добавляли умерших из тифозного барака, всех раздевала специальная команда военнопленных. На санях возила мертвецов к огромным ямам, взорваным южней здание школы летчиков, где их бросали по 1000- 1500 человек в яму и взрывали немецкие саперы. Кроме того частенько военнопленных убивали полками, а иногда пристрелили немецкие солдаты дежурившие на кухне. В лагере, в это время было порядка 80 000 военнопленных. Летом 1942 года из карцера находившегося под навесом посреди лагеря выводили на расстрел военнопленных, по одному, они были избиты, раздетый в одном белье. Расстреливал их немецких солдат Мушинский, возраст не более 30 лет, из западных украинцев.
Стирки и смены белья, до его износа в лагере так и не было организовано. За всё время её существования. Каждый находил выход для себя, как умел, стирал, сушил и менял если мог. Режим лагеря был обычный, военнопленные обязывались приветствовать офицеров немецкой армии и вставать при появлении. Подчинятся распорядку дня и выполнять приказание лагерных полицейских и немецких военнослужащих. Распорядок был такой: Подъём в 6:00 утра, построение, прохождение на кухню за хлебом и завтраком, построение на работу или для счёта в 7:00, работа до 12, перерыв на обед с 12 до часу, работа с 13 до 17, далее пребывание в помещении до утра. Хождение по двору после 21 запрещалось, за исключением мест общего пользования, у которых стояли внутренние полицейские посты. В заключительном периоде лагеря в ночное время запрещалось выходить из подъезда, в дневное время запрещается подходить к проволочному ограждению на 5 м, собираться во дворе большими группами, за плохую светомаскировку часовые стреляли в окна.
В первый период лагерной жизни условия пребывания военнопленных были невозможными. Военнопленные не умещались в имевшиеся здания, хотя набивались битком, и спали на полу, в подвале и на чердаках, под навесами ночью без света. Люди ходили наступая на спящих. Зимой для обогрева помещений разводили костры, на топливо разбирали полы, перегородки и стойки стропил зданий, в которых жили. На топливо были спилены все сосны в роще, на территории лагеря. Как говорили от голода были случаи людоедства, некоторые не выдерживали голода и обстановки, и кончали жизнь самоубийством. Для нарушителей режима существовало наказание карцер — это было в зиму 41- 42 года, небольшой загон на открытом воздухе там непрерывно двигались военнопленные, чтобы не замерзнуть. Кажется более суток пребывания в карцере не назначали. Но многие в нём умирали и за это время. Только с весны 42 года, когда в лагере осталось только 20.000 военнопленных, условие жизни постепенно улучшились. В деревянных бараках больше не жили, так как часть их разобрали для ремонта основных помещений. В жилых помещениях и госпитале силами рабочей команды военнопленных были построены нары. Зимой 42- 43 года в трехэтажных многоэтажных корпусах действовали: водопровод, канализация, отопление, электроосвещение, летом в жилых помещениях быстро расплодились клопы и доставляли военнопленных массу беспокойства. Такие меры как обливание кипятком были малоэффективны, а других мер не принимали.
Во второй период жизни в лагере, создались условия, когда оказалось возможным установить связь с прогрессивными элементами жителей города Могилёва. Начиная с августа 42 года, в лагере несколько улучшилось питание, на кухне стали чистить картошку для супа, до этих пор суп варили из нечищеной картошки. С июля 42 года немецкое командование начинает проводить ряд мероприятий несколько облегчающий лагерный режим, выводят военнопленных на работу на предприятия города, разрешает в городе сбор пожертвований для раненых лагеря, среди населения. Вывод небольшими группами и под конвоем военнопленных в зубную поликлинику, в библиотеку, одновременно силами военнопленных восстанавливает работу водопровод, канализация и отопление в многоэтажных зданиях. В лагере ремонтируют нарушенные полы и стропила, строят в помещениях нары, смертность в лагере начала сильно снижаться, а затем и прекращается, за исключением конечно раненых госпиталя. Были попытки организовать развлечения для военнопленных; в частности за период мая 42 по сентябрь 43 были проведены: одно выступление городского струнного оркестра и певцов, один концерт самодеятельности и одна церковная служба, поп был какой-то прибывший немецкий чин из армии, с пистолетом, певчие были из города. Не желавших идти на церковную службу выгоняли палками немецкие офицеры, и неподалеку от попа сбоку, курили. Продолжалось планомерное выявление среди военнопленных политработников, евреев, с последующей передачей их в могилёвское гестапо.
Связи с подпольщиками были достоянием отдельных групп военнопленных лагеря, общей подпольной группы в лагере не было. Создавались и действовали негласные, небольшие группы, которые в частных разговорах среди военнопленных проводили информацию о положении на фронте, чем внушали бодрость и уверенность военнопленных скором освобождении. На последнем этаже эти группы проводили разъяснения против агитации офицеров власовской армии, чем полностью нейтрализовали их влияние. В деятельности значительную роль имела информация получаемая через связь с городскими подпольными организациями, а так же от прибывших раненых военнопленных о положении на фронте.
Следует отметить, что во втором и заключительном периода лагерной жизни режим был значительно легче, чем в первом. После Сталинграда отношений немецких солдат и офицеров к военнопленным резко изменилась к лучшему. Они уже не допускали избиения и издевательств, во время работы нередко хотели поговорить с военнопленными, было заметно, что они понимали, куда идёт дело. Именно в этот период были проведены несколько побегов отдельных групп военнопленных.
Третий, заключительный период, начался в сентябре 1943 года. Фронт продвинулся, было всего 60 км до города. Лагерь аэродрома был ликвидирован, и его заняли воинские немецкие подразделения. Военнопленных перевели на Лупполово в город, в казармы бывшего Могилевского пехотного училища на Бобруйском шоссе, почти против шёлковой фабрики. Военным комендантом был полковник Бурхард по словам профессор-химик в возрасте примерно 60 лет. Часть офицеров сменилась. С весны 43 в связи с прифронтовым положением, охране лагеря были запрещены выводы и пропуски в город на работу. Но продолжали выводить военнопленных на городские мероприятия, хлебозавод, бойню, склады, ковать железо на дорогу, а также на рытьё окопов. Кормили сносно 270 г хлеба два раза, суп по пол-литра и чай немного подслащенный. В этот период в лагере немцы развернули агитацию на вступление военнопленных во власовское войско, по средам сгоняли всех на лекции, которые читали два офицера власовца майор и полковник. Однако это почти не имело никакого успеха. Своевременное, организованное несколькими группами, тайное разъяснение фактического положения на фронте, а также ясная для всех серия немецких отступлений «с целью сокращения фронта» закрепилось убеждение, что немцы проиграли войну. С февраля 1944 года в лагере стали привлекать гражданское население города мужчин и женщин, которых использовали на рытье окопов.
23 июня 1944 года началось наступление белорусского фронта, о чём мы в могилевском лагере военнопленных услыхали по грозному гулу далекой артиллерийской канонады, продолжавшиеся несколько часов. Позднее по городской точке радиосетей было передано немецкое сообщение, о наступлении советских войск в направлении Витебска, Могилёва, которое якобы приостановлено выставленными заслонами. Трудно представить радость всех военнопленных Могилевского лагеря, которые чувствовали близость освобождения и одновременно ждали пакости от немцев. Однако командование лагере не подавало никаких признаков паники. Утром 25 июня 44 года, воскресенье в 19:00 началась эвакуация в лагере, давали буханку хлеба на двоих, уводили из лагеря, позднее сформировали общую колонну, то есть основной состав военнопленных. В 5:00 вечера сообщили приказ построится общий команде лагеря с вещами. Разделили на две группы: одну отправили для погрузки на железнодорожную станцию, другую командование лагеря взяло с собой на автомашину. На железнодорожной станции военнопленных в количестве 130 человек погрузили на 2 товарных вагона набив как селедок в бочку и предварительно обыскав, отобрали ножи и ложки. Ещё в 3 товарных вагона погрузили женщин из тюрьмы. Мужчин из тюрьмы расстреляли утром. Ночь военнопленные провели в вагонах, под выстрелы зенитных орудий. На рассвете тронули сторону Орши, и достигли утром, над городом висели советские самолеты. Под разрывы бомб проскочили станцию Орша и поехали в направлении Борисова, в 3-5 км от города попали в зону бомбежки штурмовой авиации. Взорвался вагон с боеприпасами шедший впереди и заблокировал путь, затем самолёты обстреляли эшелон. Взрыв бомб и снарядов, треск горящих вагонов, пули проникающие в стенки и крыши вагонов, крики и стоны раненых — весь этот ад и безвыходность положения придали силы и мужества пленным и они выломали люки, выскочили наружу и открыли двери вагонов…